Отдельный дисциплинарный батальон.В просторечии употребляется сокращение — дисбат; солдатский жаргон — дизель.

45-е классное отделение заступило в гарнизонный караул. Начкар лейтенант Зайчик после беседы с комендантом вызвал Лелика Пономарева и меня на незапланированный инструктаж.
- Парни, придется поработать конвойными.
Мы с Леликом недоуменно переглянулись. Выводными работали, часовыми в карауле были уже столько раз, что и не сосчитать, на калитке во дворе гауптвахте стояли, шлагбаум в комендатуре подпирали, тюремные палаты в окружном госпитале охраняли, в выездной караул сопровождения крупногабаритных грузов ездили, в гарнизонном суде в качестве усиления охраны торчали… А вот конвойными бывать еще не приходилось?!
- Короче, курсанта училища РВСН (ракетных войск стратегического назначения) гарнизонный суд приговорил к одному году дисциплинарного батальона за драку с телесными повреждениями – сокурснику нос сломал, дурачок… Надо его сопроводить в дисбат для отбытия установленного срока наказания. Комендант затребовал двоих ребят, чтоб покрепче …для конвоя.

Сейчас дадут дежурную машину, и с вами поедет местный прапорщик с документами на сидельца. Все просто до безобразия. Комендантский прапорщик – старший машины и вам начальник на текущую поездку. Вы сажаете бывшего курсанта в кузов грузовика возле кабины и обеспечиваете его конвоирование.
Один из вас садится у противоположного борта, напротив осужденного, и не спускает с него глаз. Второй занимает место у заднего борта машины. Второй садится так, чтобы контролировать и осужденного и первого конвойного. Он же отвечает за выход из машины и подстраховывает, чтобы осужденный не набросился на первого конвойного с целью завладеть оружием или совершить побег… Все понятно?
- Тащлейтенант, наверное, парень все же не полный кретин, чтобы к одному году дисбата еще пяток приплюсовывать за побег и все такое… Тем более, дисциплинарный батальон – это не тюрьма. Санаторий, фактически… та же армейка, но с решетками и Уставщиной день и ночь.
- Ага, санаторий, как же?! Казематы и решетки - везде казематы… темница… она темница и есть! Вопросов нет?! Вот и ладненько. Получайте оружие, сейчас поедете.
Взяли из пирамиды свои АК-74, вышли во двор гауптвахты, ждем. Вскоре подкатил армейский вездеход ГАЗ-66 «шишига», из кабины вылез молодой прапорщик, чуть старше нас. Из камеры вывели осужденного. Обычный парень такой же, как и мы. Бывший курсант-ракетчик явно бравирует и натужно рисуется, стараясь показать, что ему уже все пох и совсем не страшно. Типа, срок уже бежит, часы тикают, а дисбат тем и хорош, что судимость в документах не фиксируется. Отсидел и опять чистенький. Красота и никаких темных пятен в безупречной биографии.
Из вещей у осужденного ракетчика только тощий вещмешок с небогатым скарбом служивого. Нищему собраться – только подпоясаться. Шинелка курсантская из темного сукна, но уже без погон и без знаков отличия.

Реклама

Взгромоздились в кузов «шишиги», едем. Я сел у кабины напротив осужденного, Лелик подпирает внешний борт, попутно посылая ослепительные улыбки и томные взгляды всем красивым девчонкам, прогуливающимся по улочкам уральского города. Машину ощутимо потряхивает, в кузове сквозняк, т.к. брезентовый тент уже штопанный перештопанный. Достаточно прохладно, осень, мы с Леликом подняли воротники шинелей – вольность, Общевоинскими Уставами не допустимая, но пока никто не видит, прокатит. Осужденный тоже поднял воротник шинели и опустил клапана у шапки. Естественно делаю вид, что так и надо. Мы же люди, а не звери. Всем одинаково холодно, и конвою и сидельцу…
- Курить можно?!
- Кури, пока едем. Если остановимся, бычок в дырку в брезенте выбрось, чтобы прапор не засек, нам проблемы не нужны.
- Не вопрос, пацаны, своих не подвожу…
- Ага, верю, то-то своему нос сломал.
- Да какой там свой? Это стукачок курсовой был, а я не сдержался… Он рапорт подал… официальный. Ну и понеслось…
- Стукачки обычно мстят иначе… тихо и без рекламы – неофициально и чужими руками.
- А вот в моем случае был образцово-показательный суд и нате вам – отчисление и срок! Один год! А, фиг с ним… год быстро пролетит. Жаль, что со второго курса отчислили, диплом не получу …и золотые погоны тоже ёкнулись. Хотя, в принципе, отсижу свое, может еще восстановлюсь в родном училище с потерей года?! Судимость в дисбате ведь не считается?
- Вроде как?!
Едем, ракетчик курит не переставая, следующую сигарету прикуривает от предыдущей, и травит анекдоты один за одним… Заметно, что нервничает.
«Шишигу» трясет все сильнее, уже едем за городом по разбитому до неприличия асфальту. Чтобы не вылететь из кузова на очередной колдобине приходится одной рукой держаться за скамейку, другой постоянно придерживать летающий автомат АК-74. Надрывно ревет движок машины, и ощутимо гудят мосты, а солдатик-водила давит на гашетку со всей дури, выжимая из вездехода ГАЗ-66 предельную скорость. Слева и справа по обочинам узкой дороги мелькает стена из корабельных сосен. Красота неимоверная. Армейский грузовик на фоне лесных исполинов кажется детской игрушкой, а люди – крошечными лилипутами или жалкими муравьишками. А какой воздух в сосновом лесу?! Пахнет смолой и …
Бац, визг тормозов и «шишига» резко встала. От неожиданности и под действием силы инерции, известной всем и каждому из курса физики за 5-й класс средней школы, я чуть не впечатался в борт машины, а мой АК-74 едва не вылетел из кузова. Лелик Пономарев уцепившись за скамейку двумя руками и уперевшись ногами в пол кузова, умудрился сохранить шаткое равновесие. А курсант-ракетчик, болтавший без умолку всю дорогу, прикусил язык и чуть не проглотил горящую сигарету.
Мде, что ни говори, а среднестатистический стандартный военный водитель – это нечто! Всевозможные Шумахеры и прочие лихачи-джигиты позорно отползают на обочину!
Хлопнула дверца в кабине. Подошел прапор. Стараясь не смотреть на осужденного, он тяжело вздохнул и тихо промолвил.
- Выгружайтесь. Приехали.