В истории революции едва ли сыщется другая столь же туманная и противоречивая фигура, как Нестор Иванович Махно. Еще при жизни о нем ходили слухи самые невероятные.

Источник:

...Махно был из бедных крестьян. Учителем (как почему-то некоторые считают) Махно никогда не был, да и не успел бы им стать, ибо, поступив шестнадцати лет учеником столяра на одно из предприятий Гуляй-Поля, скоро связался с анархистской группой и стал участвовать в "экспроприациях". В октябре 1907-го, когда при нападении на почтовую карету были убиты почтальон и пристав, группой всерьез занялась полиция. В 1908-м военный суд приговорил Махно к двадцати годам каторги, замененным, по несовершеннолетию подсудимого, на заключение в московских Бутырках.
Из Бутырок он вместе с другими политическими был 2 марта 1917-го освобожден Февральской революцией. После освобождения отправился в родное Гуляй-Поле. Он вообще не любил, не понимал городов. В родном селе его избирают председателем Крестьянского союза, выдвигают в Общественный комитет, делают главой Совета крестьянских депутатов. Как анархист и сторонник безвластия он колеблется, но события не оставляют времени на раздумья.
Выносится решение "немедленно отобрать (у церкви и помещиков) землю и организовать по усадьбам свободные сельскохозяйственные коммуны, по возможности с участием в этих коммунах самих помещиков и куланов". К октябрю "черный передел" был завершен, а сами земли распаханы, несмотря на "угрозы правительственных агентов".
...В июне 1918 года, Украина была занята немцами, а сам Махно приехал в Москву, чтобы сориентироваться в происходящем, где состоялась, если верить Махно, встреча его с Лениным. Почему Махно разошелся с большевиками? На этот "нелепый" вопрос ответить не так уж просто, ибо было время, когда его союз с красными был не только декларирован, но и казался долговечным.
Махно был анархистом специфическим, "советским" (другие отрицали не только Советы, но и любые иерархические структуры). Его понимание революции очень отличалось от большевистского. Никакой руководящей роли партии Махно, естественно, не признавал. Для него "низовой", районный Совет - самодостаточная организация, в которой только и может быть непосредственно явлена воля народа. Иерархия Советов - абсурд; пролетарское государство - вредная фикция, ибо, как писал Аршинов, "государство олицетворяется чиновниками, и фактически они являются всем, рабочий класс - ничем".
Не симпатизируя большевикам, "оседлавшим" революцию, Махно в то же время сумел понять, что ни одна из оппозиционных им партий, включая левых эсеров, не имеет ни вождей масштаба Ленина, ни сил, достаточных для "реорганизации пути революции". По возвращении на Украину он объединил под своим началом крестьянскую повстанческую "армию", вместе с другими партизанскими отрядами освободившую к приходу красных значительную часть восточной Украины от петлюровцев и первых "проденикинских" формирований и заключает союз с большевиками.
Были, конечно, детали, которые могли поставить этот союз под сомнение: например, махровая партизанщина, которую исповедовали повстанцы (с выборностью командиров, не слишком-то надежной "самодисциплиной" и анархической безалаберностью). Была неудачная попытка взятия Екатеринослава, закончившаяся грабежом города и позорным отступлением под натиском петлюровцев. Был Бердянск - тоже с грабежами и повальными расстрелами юнкеров и офицеров, не успевших бежать. Противоречия, раздиравшие повстанческую армию Махно, были во многом противоречиями самого крестьянства, в сознании которого уживались не только коммунистически уравнительные представления о справедливости, но и дикая ненависть к "белой косточке", недоверие к интеллигенции, стремление побольше урвать у "буржуйского" города.
Короленко, говоря в письмах к Луначарскому о Махно как о "среднем выводе украинского народа", видел, что его личность вполне соответствовала представлениях крестьянства об идеальном вожде: грамотный (но не интеллигентный), умный (но не искушенный в политике, дипломатии, экономике), хитрый (но недальновидный - отличный тактик, скверный стратег), неприхотливый, не терпящий болтовни, казенщины, прежде всего полагающийся на силу, на пулеметы, на "рубку". Даже власть, которой Махно, как ни грешно это было для анархиста, тешил себя, в значительной степени привлекала его (что тоже типично для крестьянского сознания) именно внешними, чувственными атрибутами: коляской, обитой небесного цвета сукном, тройкой прекрасных, мышиной масти коней, красивым мундиром венгерского гусара, хлебом-солью, с поклоном поднесенными на рушнике... Он очень ценил титул "батька", присвоенный ему повстанцами, но не менее - звание красного командира. Неизменно подписывал приказы и телеграммы: "комбриг батько-Махно".
По соглашению с красным командованием (март 1919 г.) махновская армия сохраняла название Революционной повстанческой, черные знамена и принципы внутренней организации. Она получала комиссаров-коммунистов, вооружение и поступала в тактическое распоряжение командования противоденикинским фронтом. Через четыре месяца эта идиллия лопнула: согласно общепринятой версии, Махно открыл фронт белым.