В середине восьмидесятых я служил в должности начальника восьмого отделения зенитно-ракетной бригады. И больше всего хлопот мне в ту пору доставлял не мой шифровальный орган, а полтора десятка наших огневых и технических дивизионов. В каждом из них была своя секретная часть и кодоточка. Редкий месяц проходил без того, чтобы кто-то из них не преподнёс мне очередной «сюрприз».

Вот и на этот раз приезжает ко мне в штаб бригады кодировщик из группы дивизионов С-200 и рассказывает.
Оказывается, у них в группе, а это три огневых дивизиона и один технический, двое солдат каким-то образом оказались незаконно допущенными к секретным материалам, а точнее, к документам ручной кодированной связи из тех, что хранятся и используются на командном пункте группы. Да не просто поглядели на них издалека, а работали с ними, что называется, в полный рост. Заметим, что эти документы со средствами перекодирования имели в то время гриф «совершенно секретно». Вот так новость!
И как же это вышло? Оказывается всё очень просто. Офицер группы, сменный дежурный КП, обленившийся до безобразия, решил облегчить себе службу. Двух солдат, из числа тех, кто постоянно входит в состав дежурной смены КП, взял и вот так просто обучил всем правилам работы с этими документами. Никаких допусков к государственной тайне эти солдатики, конечно, не имели, никаких подписок о неразглашении не давали. И теперь эти доморощенные «кодировщики» при несении ими дежурства, совпадающего с дежурством этого офицера, вовсю работают с сигнально-кодовыми таблицами, обрабатывают по его указанию входящие команды и исходящие сообщения. Словом, полный беспредел и бардак, который нужно было пресекать в корне и немедленно.
Докладывать я пока никому ничего не стал, решив сначала разобраться и взять нарушителя с поличным. А то ведь отопрется, наглец. Что-то похожее с этим капитаном, судя по рассказу моего предшественника, уже раньше было. Но это было до меня, и тогда он удачно отмазался. Но со мной такие номера уже не пройдут.
Выясняю у своего кодировщика, когда очередное дежурство у этого капитана и выезжаю в группу дивизионов. Громко афишировать свой приезд я не стал, а известив начальника штаба группы о своём приезде, уединился в секретной части, велев своему кодировщику пригласить сюда обоих «кодёров». При этом попросил его по дороге доверительно поговорить с ними, объяснить, что ничего плохого им не сделают, не накажут и даже не поругают. Их вины тут и близко нет, ведь они исполняли приказ своего начальника, не зная, что к чему.
Столь же доверительно я поговорил и с прибывшими бойцами, которые полностью подтвердили услышанное мною ранее, после чего наказал им написать объяснительные записки на эту тему и пока подождать в другой комнате. И уже только после всего этого я пригласил на беседу начальника штаба группы. Возить его носом по столу я, конечно, не стал, не тот случай. Тем более что тот и сам был обескуражен тем, что, оказывается, творилось в его хозяйстве.
Разобрав, что к чему, пригласили на очную ставку капитана-нарушителя, оторвав его от несения службы. Конечно же, тот начал вовсю отпираться: не видел, не знаю, не обучал, не допускал, недостойные наветы и провокации. Свои слова он тут же оформил документально в виде объяснительной записки. По ней выходило, что он чист аки агнец Божий. Доказывал он свою непорочность так горячо и убедительно, что начальник штаба уже начал сомневаться и косо на меня посматривать, типа, не навожу ли я поклёп на достойного офицера. Даже стал, хоть и робко, защищать своего подчинённого. Но такой ход событий я предвидел, и туз в рукаве у меня был.
Дождавшись апогея возмущённо-защитной речи капитана, я пригласил в комнату тех двух солдат, которые, по словам капитана, пытаются опорочить его честное имя. Посадив их за стол, я выложил перед ними две сигнально-кодовых таблицы со средствами перекодирования к ним.
– Вам знакомы эти вещи, бойцы?
– Так точно, товарищ майор. Знакомы.
– Умеете ими пользоваться?
– Так точно, умеем.
– Раз так, вот вам маленькое задание. Будьте добры, закодируйте вот это, – говорю солдатикам, кладя перед ними заранее заготовленные и привезённые с собой учебные тексты, – а потом обменяетесь криптограммами и раскодируете их.

Оба бойца быстро и без заминки выполнили этот тест. Пожалуй, ничуть не хуже моих натренированных кодировщиков. Я засёк время и отметил всем присутствующим, что хлопцы даже превысили установленные нормативы. После чего им было велено подождать в другой комнате.
– Надеюсь, всем всё понятно. Скажете, товарищ начальник штаба, может ли солдат, не обучавшийся нигде до этого, вот так взять, закодировать и раскодировать текст с помощью этих документов? Да ещё и выполнить при этом все нормативы. Сомневаюсь. Возможно, что и не каждый ваш офицер сумеет. Спрашивается, где и главное кто обучил всему этому солдат, если законного допуска к гостайне у них нет, а всю свою службу они провели на командном пункте группы под чутким руководством присутствующего здесь товарища? А вы что скажете на это, товарищ капитан?
Понятное дело, после всего увиденного, обоим говорить было просто нечего. Капитан молча уставился в пол, а начальник штаба весь пошёл красными пятнами.
Вернувшись в штаб бригады, я, конечно же, доложил обо всём начальнику штаба со своим однозначным предложением: от всех работ с секретными документами капитана-нарушителя отстранить, допуска к гостайне лишить. Само собой, служить дальше на КП Войск ПВО он уже не мог. Начштаба с командиром бригады мои предложения поддержали полностью, хорошо понимая, что было бы, если бы всё это безобразие вскрыл не я, а военная контрразведка. Нагорело бы уже им самим. Кадровик, правда, побухтел на эту тему; ему добавилось хлопот с перемещением этого капитана на другую должность и поисками ему замены. Но ничего, перебился как-то.
А этих двух хлопцев, которые так блестяще выполнили тест на закодирование-раскодирование я взял под своё крыло. Оформили им допуск к гостайне, как положено, прошли они у меня обучение на кодировщика уже по полной программе, получили новую специальность, и вскоре каждый из них поехал на своё новое место службы. Словом, солдатская карьера у них удалась.

Источник: