В погоне за романтикой, современные люди забывают о простых, но совершенно неотвратимых человеческих потребностях, которые имелись у людей прошлого, как и у нас.Множество людей склонно идеализировать старину, вычеркивая из внимания неприглядные стороны людского быта минувших эпох.

Часто вы могли замечать и любоваться носовыми фигурами парусных кораблей. Многие из них – настоящие произведения столярного искусства. Прекрасный парусник, с белоснежными парусами, гордо идущий по волнам бескрайнего океана! Солнце, чайки и бездонное лазоревое небо во всю ширь горизонта! Дух захватывает от красивого образа и фантазий навеваемых представлениями из детства.

Однако немногие знают, что кроме названия «носовые», использовалось более прозаичное – «гальюнные». И вот почему.

Итак, перво-наперво надо разобраться – куда ходили матросы и пассажиры старинных парусников,отправлять свои естественные надобности?

Где располагались отхожие места для команды, пассажиров и офицеров? «Почему именно с этого начинать?» – спросите вы, а я отвечу – «Потому, что об этом никто и никогда не спрашивает, а между тем вопросы у некоторых возникают». И поэтому отвечаем:

Носовая часть парусного судна с деревянной обрешеткой.

Гальюны (туалеты) на парусных кораблях XVI – XVIII вв располагались в носовой части (для экипажа и пассажиров), и на корме (для офицеров корабля). Носовая часть парусника, которую мы обычно видим в своих фантазиях и мечтах – это ничто иное, как корабельный гальюн, обильно украшенный резными статуями и деревянными вензелями. Гальюн – свес в носовой части парусного судна. Именно так!

Шведский военный корабль «Vasa», поднятый со дна моря. Обратите внимание на деревянные короба и решетчатый настил. Это – унитазы и решетчатый писсуар для моряков

Модель четко передает назначение носовой части парусника.
Типичный гальюн парусного корабля начала XVIII века представлял собой сиденье с отверстием внизу. Поскольку туалет располагался на открытом участке палубы, это место было очень опасно для человека, так как от морской стихии его отделяли лишь тонкие поручни или натянутые канаты. Поэтому нередко нахлынувшей волной зазевавшегося моряка смывало за борт. А оказаться в воде посреди открытого моря – это верная смерть. Человека будет бросать в разные стороны, накрывать потоком воды, отчего он может просто захлебнуться. Но даже при наиболее удачном стечении обстоятельств, когда оказавшегося за бортом сразу замечали товарищи и били тревогу, случалось, что корабль под парусами уходил настолько далеко, что сверху уже не было возможности добросить утопающему матросу канат и поднять его обратно на борт. Догнать корабль вплавь человек не мог, потому что скорость парусного корабля при достаточном ветре намного превосходила скорость плывущего человека.

Из-за небезопасности матросы не любили гальюны. Не желая лишний раз рисковать жизнью, многие моряки считали для себя более предпочтительным сходить куда-нибудь за пушку или затаиться в темном углу трюма.
Поэтому в российском морском уставе 1720 г. было прописано, чтобы корабельный профос – должностное лицо, заведующее содержанием арестантов и исполнением телесных наказаний, – следил за чистотой на борту и задерживал виновных в разведении антисанитарии. Но даже штрафы и угроза быть выпоротым не могли заставить особенно робких моряков посещать отхожие места на носу корабля.