10 декабря отмечал день рождения Виктор Попов, руководитель популярного в 1970-ых Большого Детского Хора Гостелерадио СССР.Хор этот в 1970-ых раскрутили, дай боже. Постоянные эфиры в итоговых «Песнях года» и праздничных концертах, трансляции по радио... Дима Голов, Виталик Николаев, Лена Могучева звучали на всю страну.Самым известным солистом БДХ был Сережа Парамонов (1961-1998), о котором сегодня и поговорим.

Никто не сделал для славы дела Попова больше, чем этот нестандартный мальчуган.
Почему судьба Парамонова до сих пор находится в поле зрения СМИ? Потому - что там печаль полная, драматургическая завершенность таланта высоко взлетевшего и рано ушедшего. Чересчур силен соблазн свести рассказ о юном солисте к сентенциям, - «позабыт, позаброшен, сам виноват». Но если разбираться серьезно, выяснится, что Сергей к нормальному обустройству жизни прикладывал большие усилия. Просто жизнь не складывалась.
Музыкальная одаренность Сережи Парамонова обращала на себя внимание сразу. Музработник пионерлагеря после смены провел с родителями беседу, убеждая отдать сына в музыкалку.
В 1971 году бабушка привела Сергея в БДХ. После конкурсного отбора мальчика зачислили в младшую группу.
Ему повезло попасть к самому началу. Хор только создали, и на месте солистов было пустое место.
Выдвигая Парамонова на ведущие позиции Попов сомневался. Во-первых, - здоровье. Сережа часто болел, а у солистов хора большая физическая нагрузка. Во-вторых, Сергей шепелявил. По любому, в хоре хватало более чистых голосов.
Но Сергей на тот момент оказался самым артистичным. Именно ему поручили исполнить «Песенку крокодила Гены» в новогодней «Песне года-1972». Парамонов спел так, что все сомнения отпали. Круто, чисто и непосредственно. Парня вызвали на «бис».

У Димы Голова и Виталика Николаева голоса более хрустальные, выверенные, однако, Сергей задвигал этих правильных ребят искренностью. Он транслировал образ, за которым вставал не пионерский галстук, а велик и «Эскимо». Парамонов был квинтэссенцией советского детства с его булками-сердечками за 24 копейки, шелестящей зеленью в московских дворах, рогатками и «Нупогодишками» по телеку.
Первое явление Парамонова широкому зрителю оказалось самым лучшим. Потом с него начали лепить отличника и активиста, выпуская на сцену не только с «Улыбкой», но и со «Старым барабанщиком» да «Товарищем время».

Мне сложно судить о популярности Парамонова среди широких масс. Меня, скажем, детские хоры не прикалывали. Думаю, в его случае срабатывал механизм Дины Друбин, - правильную экранную девочку любили не столько девочки, сколько их мамы. Также и Парамонов проходил по разряду, - «Мне бы такого сына – внука».
А вот среди профессиональной тусовки рейтинг Парамонова зашкаливал. Парень пел на ведущих площадках страны. Выступал в дуэте с Магомаевым. На церемонии открытия съезда КПСС именно Сереже доверили вручить букет от пионеров Леониду Ильичу Брежневу.
Слава имела обратную сторону, в том плане, что детства у Сережи не было.
Парамонов вспоминал:
«Мы пахали по десять часов в день как минимум. У меня не было выходных. При этом, поскольку хор был самодеятельным, мы за работу ничего не получали».

Проблема большинства солистов БДХ, - голос проходит подростковую ломку. И как он будет звучать дальше, - еще вопрос.
Сережа навсегда запомнил дату, - 17 мая 1975 года, когда голос его сломался. Произошло это на концерте в Колонном зале Дома союзов, на творческом вечере поэта Роберта Рождественского, который сочинил специально для Парамонова песню «Просьба». На ней мальчик и сфальшивил. Зритель ничего не заметил, но для самого Сережи происходящее стало шоком.
Из хора пришлось уйти. На вопрос, как он на это отреагировал, Парамонов ответил:
«Очень тяжело. Продолжал по инерции ходить на репетиции. В качестве зрителя. Весь мой репертуар передали другому солисту - Виталику Николаеву. Когда я сидел в зале, меня каждый раз душили слезы. Однажды услышал, как Николаев поет «Просьбу» Пахмутовой и Рождественского, я расплакался. Что же получается? Эти великие люди специально для меня написали песню, а теперь ее исполняет кто-то другой. Виталика я тогда просто возненавидел и хотел набить ему морду. Во мне кипела злость. Потом понял, что дверку-то нужно закрыть и навсегда распрощаться с юностью нежной. Тогда тот мальчик для меня и умер. Ему было 14 лет».