В предыдущей статье мы обращались к «Слову о полку Игореве» для того, чтобы рассказать о многозначности образа Волка. Но в поэме говорится не только о сером хищнике, там есть и другие образы животных. Может быть, самым важным из них является нежная, женственная птица Лебедь, во всем противоположная Волку.





Здесь важно отметить еще вот что: многочисленные попытки перевода древнерусского текста на современный язык зачастую, ради красоты слога или избегая непонятных слов, искажают его. Но ведь именно трудно читаемый ныне текст является источником вдохновения, а не его переводы, пусть и прекрасные. Уже в первых строках поэмы лебедь уподобляется поэтическому вдохновению: «Помняшеть бо, рече, първых времен усобице. Тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедей: который дотечаше, та преди песнь пояше старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы касожьскыми, красному Романови Cвятъславличю. Боян же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, и своя вещиа пръсты на живая струны въскладаше; они же сами князем славу рокотаху».

Объясним непонятные слова и имена: «рече» - говорят; «усобицы» - войны; «который дотечаше» - который догонял; «Ярослав» - великий киевский князь Ярослав Мудрый (980-1054 годы); «Мстислав» - брат Ярослава Мудрого, Мстислав Владимирович, князь тьмутараканский и черниговский (умер в 1036 году); «Редедя» - князь касогов, богатырь. В 1022 году побежден в поединке тмутараканским князем Мстиславом Владимировичем; «касоги» - адыги (в прошлом так называли родственные между собой северокавказские племена адыгейцев, кабардинцев и черкесов; «Роман Святославич» - внук Ярослава Владимировича Мудрого, князь тьмутараканский (умер в 1079 году), красным автор «Слова» прозывает его за храбрость.

Буквальный перевод на современный русский язык будет таков: «Помнил он, как говорил, первоначальных времен войны и тогда напускал десять соколов (пальцев) на стадо лебедей (струн): который (из соколов) догонял какую (лебедь), та первая и пела песнь («славу») старому Ярославу (Мудрому), храброму Мстиславу (Владимировичу), который зарезал Редедю (касожского князя) перед полками касожскими (в Тмуторокани), прекрасному Роману Святославичу (сыну Святослава Ярославича, князя Тмутороканского). То, братья, Боян не десять соколов на стадо лебедей напускал, но свои вещие персты на живые струны возлагал; они же сами собой (без всяких усилий, в привычных старых выражениях, («старыми словесы») князьям славу рокотали».



В поэтическом переводе Николая Заболоцкого эти строки же вот как:

- Жил он в громе дедовских побед,
Знал немало подвигов и схваток,
И на стадо лебедей чуть свет
Выпускал он соколов десяток.
И, встречая в воздухе врага,
Начинали соколы расправу,
И взлетала лебедь в облака
И трубила славу Ярославу.
Пела древний киевский престол,
Поединок славила старинный,
Где Мстислав Редедю заколол
Перед всей касожскою дружиной,
И Роману Красному хвалу
Пела лебедь, падая во мглу.

Но не десять соколов пускал
Наш Боян, но, вспомнив дни былые,
Вещие персты он подымал
И на струны возлагал живые, —
Вздрагивали струны, трепетали,
Сами князям славу рокотали.

Казалось бы, поэт пересказал то же самое, но разница, все же, есть, и весьма существенная. В «Слове» соколы не терзали лебедей и те не поют предсмертную песню, «падая во мглу». Речь идет, скорее о ритуальной игре: соколы догоняли лебедушек и тогда те пели радостную песню – «славу». Точно также и певец Боян, который не рвал пальцами струны, а лишь слегка прикасался к ним, а они сами «рокотали».



Намного точнее это и звучит в переводе Василия Ивановича Жуковского:

- Вам памятно, как пели о бранях первых времен:
Тогда пускались десять соколов на стадо лебедей;
Чей сокол долетал, тот первую песнь пел:
Старому ли Ярославу, храброму ли Мстиславу,
Сразившему Редедю перед полками касожскими,
Красному ли Роману Святославичу.
Боян же, братия, не десять соколов на стадо лебедей пускал,
Он вещие персты свои на живые струны вскладывал,
И сами они славу князьям рокотали.

Лишь небольшое уточнение – славу пели не сами соколы, а настигаемые ими лебеди:какую настигали первой,та и пела.
Читаем «Слово» дальше: «Уже бо, братие, не веселая година въстала; уже пустыни силу прикрыла! Въстала обида в силах Дажьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на синем море; у Дону плещучи, упуди жирня времена». «Убуди» - прогнала, «жирня времеа» - обильные, счастливые времена.

Этот отрывок следует понимать так: «Уже ведь, братья, невеселое время настало, уже пустыня (нежилое пространство — степь) войско прикрыла (трупы убитых покрыла трава). Встала обида в (этих полегших) войсках Дажь-божья внука (то есть, русских), вступила девою на землю Трояню (на Русь), восплескала лебедиными крылами на синем море у Дона; плеская, прогнала времена изобилия».

Значит, лебедь может петь не только славу, но и обиду, то есть, горестную песню. Но такие девы-птицы нам хороши известны: Алконост распевала радостные птицы, а Сирин - печальные.

В «Слове» три символа всегда были рядом: Сокол, Стрела и Лебедь. Об этом у Пушкина в «Сказке о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди»:

- К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон...
Видно на море не тихо;
Смотрит - видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет...
Тот уж когти распустил,
Клюв кровавый навострил...
Но как раз стрела запела,
В шею коршуна задела -
Коршун в море кровь пролил,
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит -
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты, царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
Что стрела пропала в море;
Это горе - все не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду…»



Позже оказывается, что Гвидон не только подстрелил коршуна-оборотня, но и спасенная им лебедь - даже не простая девица, а волшебница, которая может не только сама обращаться в птицу, но и, в случае необходимости, превращать другого:

- Князь печально отвечает:
«Грусть-тоска меня съедает,
Одолела молодца:
Видеть я б хотел отца».
Лебедь князю: «Вот в чем горе!
Ну, послушай: хочешь в море
Полететь за кораблем?
Будь же, князь, ты комаром".
И крылами замахала,
Воду с шумом расплескала
И обрызгала его
С головы до ног - всего.
Тут он в точку уменьшился,
Комаром оборотился,
Полетел и запищал,
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корабль - и в щель забился…



Лебедь не только волшебница, в ее власти еще повелевать морскими богатырями. Дело тут, очевидно, не в родственных связях, а в том, что Лебедь – царица морская:

-Стал глядеть он; море вдруг
Всколыхалося вокруг,
Расплескалось в шумном беге
И оставило на бреге
Тридцать три богатыря;
В чешуе, как жар горя,
Идут витязи четами,
И блистая сединами
Дядька впереди идeт
И ко граду их ведет.
С башни князь Гвидон сбегает,
Дорогих гостей встречает;
Второпях народ бежит;
Дядька князю говорит:
"Лебедь нас к тебе послала
И наказом наказала
Славный город твой хранить
И дозором обходить…»



Но ведь морская царица не обычная «земная» королева, которая повелевает простыми людьми. Лебедь обладает властью над стихиями, а это уже власть совсем иного уровня, божественного. В своем истинном облике она и выглядит богиней:

- Тут она, взмахнув крылами,
Полетела над волнами
И на берег с высоты
Опустилася в кусты,
Встрепенулась, отряхнулась
И царевной обернулась:
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит;
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит.



О богине Лебеди очень интересно рассказывает в книге «Тайны эры Водолея» современный писатель Владимир Иванович Щербаков:

«Лебедь — птица божественная. Связь белокрылого создания с богами отмечена во всех мифологических словарях. Афродита, Аполлон, Брахма, Зевс, Посейдон, Сарасвати — к этим и ко многим другим именам имеет прямое отношение поэтическое существо, которому одинаково близки стихия воздуха и воды…

Небесный путь белоснежной птицы указывает и на имя древнеиндийской богини Сарасвати, другой ипостаси Афродиты. Тем же именем называлась священная река древних ариев, пришедших в Индию. Почти то же написание обнаруживается в «Авесте». В арийском памятнике «Ригведе» ей посвящены три гимна. Она стремительна и величава, превосходит другие реки. Вода ее чиста, поток неудержим и разрушает горные пики. Великая река ариев семичленна, у нее семь сестер.

Это мать потоков и одновременно — лучшая из богинь и матерей, несущая дары, силу, здоровье и бессмертие. В ее ведении — священная речь, поэзия, мудрость, искусства. Такой великая богиня вошла в память народа… Она жена Брамы. Именно Сарасвати изобрела санскрит. Веды называют ее также супругой божественных близнецов Ашвинов. Мне не удастся рассказать и о сотой доле божественной жизни Сарасвати. Ее воплощения, ипостаси так многочисленны, что даже просто перечислить их затруднительно».

Щербаков перечисляет арийские народы – греков, индоариев и иранцев, которые поклонялись богине Лебеди, называя ее по-своему.

Ну, а что же арийский народ – русы? Как они величали лебяжью богиню? Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к языку еще одного арийского народа, германцам, нашим давним соседям, а подчас, врагам. На немецком лебедь – «сван». Сестру антского князя Буса, отданную в жены готскому королю Германариху, историк Иордан в своих хрониках называет – Сванхильд. То есть, это буквальный перевод с русского – Лебедь. Очевидно, эта княжна (так же, как и сестра основателя Киева) получила божественное имя как залог покровительства. Кроме того, в германском слове есть и указание на национальную принадлежность этой богини – «ван». Ванами германцы называли наших предков, отличая их от германцев асов: и те, и другие позже были обожествлены, хотя знаменитый исландский историк Снорри Стурлусон пишет об асах и ванах как о реальных людях, пришедших в Скандинавию с юго-востока и ставшими там первыми правителями полуострова.
Имя древних ванов сохранилось не только в наименовании вятичей (и в самом распространенном русском имени Ваня,которое,конечно же,не происходит от библейского Йоханнана),но и во многих географических названиях. В этих же местах найдены статуэтки с изображением крылатой богини – девы-птицы.

Ну, а в «Велесовой книге» эта крылатая богиня названа по имени – Мать Сва: «О смерти своей не мыслим, а жизнь наша в поле прекрасна. Бьет крыльями Матерь Сва-Слава и говорит нам идти в сечу, и должны мы идти, и нам не до яств — борошна и туков жареных, ведь должны мы спать на сырой земле и есть траву зеленую, покуда_не будет Русь вольна и сильна…Пищу будем в поле брать, и где отберем у греков — поедим, а не отберем — не поедим. Ведь Матерь Сва поет над нами, и должны мы стяги наши дать ветрам трепать, а коннице — степями скакать, чтобы пыль военную нам поднять и врагам дать дыхнуть ею».

Очевидно, это древняя форма имени Лебедь, на общем арийском языке – отсюда же и происходит германская Сванхильд. Но для нас куда важнее славянская форма этого имени – Слава. Вот почему в «Слове о полку Игореве» лебеди поют - «славу».
Может,наши рассуждения слишком сложны,искусственны?Как их проверить? Да,очень просто:послушать народные песни.



Например,величальную молодым,в которой пелось:

- Летит сокол из улицы,
Слава!
Голубушка из другой,
Слава!
Сизыми крыльями обнималися,
Слава!
Уж и им добрые люди дивовалися,
Слава!
Как сокол с голубкой уживалися,
Слава!
Кому мы спели, тому добро,
Кому вынется, тому сбудется,
Тому сбудется, не минуется.

О том, что это очень древняя богиня свидетельствует ее странное, на первый взгляд, украшение в сказке Пушкина: «месяц под косой блестит…». А странного тут ничего нет, скорее – закономерное.

Рогатый месяц – постоянный спутник неолитических «венер». Луна всегда задавала ритм жизни женского тела. Ночь – время Луны, традиционно считается женщиной. В рогатой короне изображались едва ли не все древние богини, начиная с «первой волшебницы» Изиды…

Остался еще один вопрос, на который мы пока не успели ответить: что же означает тройной символ «Сокол-Стрела-Лебедь»? Если вы еще не догадались,скажем,что эмблемы любви: две половинки, стремящиеся объединиться в единое целое и тривиальный символ любви – стилизованное сердце пронзенное …чем? Стрелой, конечно! Поэтому соколы в «Слове» не бьют лебедей, ведь эти птицы – символы женской красоты. Он – Сокол, Она – Лебедушка,а между ними Любовь,что стрела каленая,ранящая душу.

О соколе и лебедях поется в грустной песне о разлуке с милым:

- Не ясен-то сокол по горам летал,
Летал-то летал, лебедей искал:
Все лебедушек искал;
Он нашел то, нашел на крутой горе,
На всей красоты сидят,
Все сидят то, сидят все белешеньки
Словно белый снежок;
Что одна то одна, лебедь белая, всех поснарядливей
Поснарядливей, да подогадливей.
Из стада во стадо лебедь перелетывала,
Письма, весточки перенашивала;
Что мой-от милый в лужках гулял,
Во лужках гулял.
Все гулял-то гулял, лебедей искал
Все лебедушек.
Мне не жаль-то, не жаль самою себя…



Каким бы именем ни называли богиню - Сва,Сван, Сарасвати,Афродита, она– богиня любви. Поэтому морская царица Лебедь выходит замуж за Гвидона.

Русская богиня любви,прекрасная словно лебедушка – это Лада,мать мира и ее неописуемая красота!
Но не только Лада,но и - Ладо. Владимир Даль пишет, что лебедь – «ласкательное прозвище, особенно, молодой пригожей женщины». Значит, лебедем могли называть не только женщину, но и мужчину? Конечно, ведь так и говорили – лебедин, а детеныша лебедушки называли лебедышем.

О мужчинах в лебяжьем облике мы и поговорим в следующей главе.

---------------------------------


Люди стоят в очереди к источнику "Царевна-Лебедь",сами понимаете,какое отношение это имеет к христианским источникам со святой водой - никакого отношения не имеет,да и никогда не имело...

Пословицы и приметы:Лебедь по поднебесью, мотылем над землей (то есть, всякому свой путь). Закричишь, что лебедь (в случае опасности)! Сколько утка ни бодрись, а лебедем ей не быть. Чужая жена лебедушка, своя жена - полынь горькая!
Говорили: « Лебедь летит к снегу (поздней осенью), а гусь - к дождю (ранней осенью и весною)».

--------------------------

Лебедь в русском искусстве.

Белая лебедь стала символом совершенства и гармонии. Такой она предстает в опере Николая Андреевича Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» и в хореографическом этюде «Умирающий лебедь» на музыку Камиля Сен-Санса (в постановке Михаила Михайловича Фокина), где заглавную роль блистательно исполнила гениальная русская балерина Анна Павловна Павлова. И на знаменитой картине Михаила Александровича Врубеля «Царевна Лебедь». Трепетное отношение к прекрасным птицам отразилось в замечательной повести Бориса Львовича Васильева «Не стреляйте в белых лебедей» и в ее одноименной киноэкранизации, удостоенной многих наград.

URL - R.K. Frimen