Линейный корабль «Императрица Мария» во время Высочайшего смотра в Севастополе, 12 мая 1916 года.
20 октября 1916 года в 6 часов 20 минут под носовой башней «Императрицы Марии», стоявшей в бухте Севастополя, прогремел мощный взрыв. В течение последующих 48 минут произошло еще около полутора десятков взрывов различной мощности, в результате которых линкор пошел ко дну.
Командующий флотом Колчак прибыл к месту катастрофы и лично руководил спасением моряков. В 8:45 он отправил телеграмму Николаю II: «Сегодня в 7 час. 17 мин. на рейде Севастополя погиб линейный корабль «Императрица Мария». В 6 час. 20 мин. произошел внутренний взрыв носовых погребов и начался пожар нефти. Тотчас же начали затопление остальных погребов, но к некоторым нельзя было проникнуть из-за пожара. Взрывы погребов и нефти продолжались, корабль постепенно садился носом и в 7 час. 17 мин. перевернулся. Спасенных много, число их выясняется. Колчак».
В тот же день Колчак в телеграмме начальнику Генерального морского штаба адмиралу Русину докладывал о гибели инженер-механика мичмана Игнатьева и 320 «нижних чинов».
«Прийти к точному выводу не представляется возможным»
…Шесть минут назад произошел сильнейший взрыв на линейном корабле «Императрица Мария»...
Внезапная гибель одного из самых современных кораблей флота в разгар войны — событие из ряда вон выходящие. Для выяснения причин гибели линкора была назначена комиссия Морского министерства, которую возглавил член Адмиралтейств-Совета адмирал Яковлев.
Были выдвинуты три основные версии: самовозгорание пороха; небрежность в обращении с огнем или порохом; злой умысел.
Итогом работы комиссии стало следующее заключение: «Прийти к точному и доказательно обоснованному выводу не представляется возможным, приходится лишь оценивать вероятность этих предположений, сопоставляя выяснившиеся при следствии обстоятельства».
Адмирал Колчак в диверсию не верил. Четыре года спустя, отвечая на вопросы следователей незадолго до казни, он коснулся истории с «Императрицей Марией», заметив: «Во всяком случае, никаких данных, что это был злой умысел, не было». Колчак, как и многие на флоте, полагал, что линкор могли погубить конструктивные недостатки. Уже упоминавшаяся высокая температура в артиллерийских погребах могла привести к возгоранию.
Халатность или злой умысел?
На днище линкора «Императрица Мария», 1918 год.
Не было уверенности в дисциплинированности экипажа. После подъема судна, по утверждению ряда свидетелей, в подбашенном помещении одной из башен был найден матросский сундучок, в котором находились две стеариновые свечи, коробка спичек, набор сапожных инструментов, а также две пары ботинок, одна из которых была починена, а другая не закончена. Якобы некий умелец из числа матросов прибивал к ботинкам нарезанные полоски бездымного ленточного пороха, вынутые из полузарядов для орудий. Подобные манипуляции могли стать причиной катастрофы.
Старший офицер «Императрицы Марии» Анатолий Городынский много лет спустя высказывал предположение, что кто-то из членов экипажа мог уронить боеприпас, занимаясь перестановками в артиллерийском погребе.
Сам командующий Черноморским флотом Колчак, признавал, что дисциплина на кораблях хромала, и подрыв по халатности тоже не исключал.
Рассматривалась и вероятность диверсии. Севастопольское жандармское управление и контрразведка докладывали, что среди матросов ходят упорные слухи, что это было покушение на командующего флотом. Моряки считали, что Колчака могли попытаться «убрать» люди «с немецкими фамилиями», входившие в окружение предыдущего командующего Черноморским флотом.
Дело «группы Вермана».