Упс...... 
Сегодня в Мире
Район Таксим парализован, через всю улицу Истикляль протянут гигантский радужный флаг. В отличие от Европы и Америки,
где на гей-парадах обычно можно увидеть армию полуголых киборгов, здесь все гораздо скромнее: все одеты, причем одеты
просто, одна девушка даже в мусульманском платке. В толпе не только геи: здесь много обычных гетеросексуалов, отстаивающих
не столько права меньшинств, сколько сексуальную свободу в целом. Один из лозунгов: «Если мораль — это ненависть и насилие,
то мы аморальны». Командуют парадом проститутки. Их протест, естественно, классовый.
— Я спала с министрами, спала с монахами, — патетически говорит Бельджин, пожилая мадам с аристократической внешностью,
— все они были моральными людьми! Мой дядя, который изнасиловал меня, когда я была восьмилетним мальчиком, считался уважаемым
человеком в нашей деревне. Мы, люди, едим животных — но мы сами хуже животных. Нравственность — это ложь, придуманная людьми…
Мне наконец-то объясняют, почему в Турции запрещен ютуб: оказывается, из соображений морали. Якобы его закрыли после того,
как кто-то разместил ролик, в котором сообщалось о гомосексуализме разных исторических деятелей, в том числе Ататюрка. Это
было воспринято властями как осквернение памяти отца нации. «Хотя что же в этом оскорбительного?» — возмущаются геи.
Мои Айсу и Мелисса идут в первых рядах вместе с другими транссексуалами. В Турции есть две известные общественные организации,
защищающие права транссексуалов и геев. Одна, самая известная — «Лямбда Стамбул» (Lambda Istanbul) — объединяет молодежь, как
правило, образованную и обеспеченную, которая борется за свободу выбора в сексе и прочий либерализм. Вторая
— «Стамбул ЛГБТТ» (Istanbul LGBTT) —работает с совсем другим контингентом: с уличными проститутками, беднотой, иммигрантами.
Здесь говорят не столько о сексуальном раскрепощении, сколько о политике и экономике, обсуждают вопросы занятости и трудовых отношений.
— Никто больше не хочет платить нам за секс! — говорит активистка Шеваль. — Он стал доступным, конкуренция высокая, появились
интернет, онлайн-знакомства, нравы стали более свободными. В результате мои подопечные вынуждены работать на улице без всяких
гарантий, за копейки…
Шеваль (слева) очень симпатичная и умная, отлично говорит по-английски. Она сменила пол семнадцать лет назад и сразу оказалась
на улице. Правда, проработала там недолго: один из клиентов влюбился в нее, и они больше десяти лет прожили вместе — в прошлом
веке такая романтическая история еще была возможна. Проституток Шеваль политкорректно называет sex workers — секс-работники и
настаивает на том, чтобы в этой работе соблюдались те же самые правила, что и в любой другой. Я спрашиваю у нее, почему в Турции
так много транссексуалов.
— Лет пятнадцать — двадцать назад сменить пол было проще простого. Плати деньги, и тебе сделают любую операцию. Это были золотые
времена, можно было заработать кучу денег. Транссексуалов было мало, мужчины нас обожали. Они дарили нам украшения, дома, машины.
Они любили нас! В те годы было гораздо проще и приятнее быть женщиной, чем геем. Сама система диктовала это: если тебе нравятся
мужчины, стань женщиной! В результате многие сделали операции, а потом пожалели об этом.
— А сейчас?
— Законы ужесточились, нужно пройти большое обследование, тысячу раз доказать, что ты действительно хочешь сменить пол и не можешь
иначе. В этом смысле все,
наверное, делается разумно. Но многие жалуются на то, что их права ущемляют. Например, транссексуал должен быть бесплодным — государство
до операции требует подтверждения, что ты не сможешь зачать ребенка: они считают, что этот «недуг» передается по наследству.
Впрочем, все это вовсе не означает, что сейчас транссексуалов стало меньше: шимейлы ничего себе не отрезают, живут с теми же паспортами
и половыми органами, но, по сути, занимают в секс-индустрии ту же самую нишу «третьего пола», которую раньше занимали транссексуалы.
